Ваня и Ростик. Часть 3

ь, уснул, вполне удовлетворенный первыми шагами на пути своих исследовательских изысканий.

 . . И вслед за Ростиком вскоре Ваня уснул, так и не решив: Ростик, брат его младший, уже голубой или еще нет. А утром Ваня, опять проснувшись первым, опять обнаружил, что спит Ростик, сбоку к нему, к Ване, плотно-плотно прижавшись, рукой одной его, Ваню, обнимая, и он, Ваня, Ростика, крепко спящего, тоже обнимает и даже немного к себе прижимает, и так хорошо ему, Ване, теплого Ростика к себе прижимать. .

 . в одно мгновение вспомнил Ваня всё-всё, что было вчера: и как спящим он, Ваня, прикинулся, и как Ростик его петушка окучивал. . . и какие у него, у Вани, по этому поводу мысли были догадки и подозрения.

 . . лежит Ваня думает: "Ну, а если он голубой. . .

  что теперь убить его?" и дальше думает: "Ерунда всё это! Как, бля, в таком возрасте можно быть голубым? Он же маленький еще. . . " и снова думает: "А если, бля, голубой. .

  . то что надо делать дубасить его или нет? И вообще. . . что делать?!" Покосился Ваня на Ростика, в бессознательном сне к нему прижавшегося: теплый Ростик, родной.

 . . наклонился Ваня невольно и, не думая, какой Ростик ориентации, поцеловал его, спящего, в стриженую макушку. . .

  ах, Ростик, Ростик! Какая разница, какой ты, Ростик, ориентации все равно ты любимый. . . и самый лучший! И хоть он, Ваня, никаких телячьих нежностей не позволял себе с Ростиком и даже Ростика иногда третировал и напрягал, но. .

 . разве он, Ваня, не любит его? И если кто-нибудь. . . когда-нибудь.

 . . если кто-то обидит Ростика. . .

  если какой-нибудь пыльный ублюдок с черепом, наголо бритым и изнутри от рождения деформированным, хотя бы искоса на него, на Ростика, посмотрит. . . добрый Ваня невольно сжал кулаки. .

 . и только тут почувствовал лежащий на спине Ваня, что опять, как вчера, упирается ему в бедро вздернутый Ростиков краник. И любопытно Ване стало, что там у него, у Ростика, на самом деле. Толкнул он тихонько Ростика в бок, проверяя, крепок ли утренний сон у младшего брата, спит Ростик не просыпается. .

 . оттянул Ваня резинку Ростиковых трусиков-плавок и едва не присвистнул от удивления: нет, с его, Ваниным, петушком равнять было нечего, но и не карандашик уже там, у Ростика в трусиках, был. . . не карандашик, а маленький такой огурчик, твердо торчащий, и вокруг этого вздернутого огурчика, у самого-самого основания, уже несколько волосков росло.

 . . даже, может, с десяток волосков. "Ну, блин краник. .

 . какой он маленький? У него, блин, уже не краник, а почти петушок! несколько растерянно и в то же время не без некоторой гордости за младшего брата подумал Ваня, осторожно отпуская резинку Ростиковых трусиков назад. . . И вдруг он, Ваня, почувствовал такой необыкновенной силы ответственность за маленького Ростика, что даже дыхание у него, у Вани, перехватило.

  "Сегодня же с ним поговорю, твердо решил Ваня. Кто еще с ним поговорит, кроме старшего брата?" Ростик, Ростик. . . просыпайся! Ваня нежно затормошил Ростика, предварительно убрав его сонную руку со своей юной мужской груди.

  Слышишь? Просыпайся. . . М-м-м, сказал Ростик, не открывая глазки. Просыпайся.

 . . повторил Ваня. М-м-м, повторил Ростик, не открывая глазки. Просыпайся, блин! Мычишь, как корова.

 . . а ну, вставай! у Вани, шестнадцатилетнего студента первого курса технического колледжа, вмиг по причине отсутствия всякого педагогического такта испарилось терпение смотреть на Ростиковы в бессознательном состоянии демонстрируемые понты. Услышав, что его, Ростика, уже сравнивают с коровой, он, Ростик, мгновенно открыл глаза и, инстинктивно и бессознательно прикрыв ладошкой оттопыренные трусики, в один миг соскочил с Ваниной кровати. Но Ваня уже успел получить некоторый заряд самодосады, и потому дальше все получилось спонтанно Ты зачем моего петуха трогал? неожиданно строго проговорил Ваня, и взгляд Ванин мгновенно наполнился бесконечным педагогизмом.

  Какого петуха? Ростика царапнуло слово "трогал", но Ростик, еще ни о чем не догадываясь, удивленно округлил глаза. Какого. . . такого! Ты зачем его трогал? еще строже произнес Ваня.

  Кого, Ваня? Я никого не трогал, попытался Ростик безнадзорно уйти от настигающей его ответственности. Хуй мой вот кого! Ты зачем его вчера дрочил? Ваня, исчерпав запас педагогического терпения, перешел на язык, понятный самым широким массам любого возраста. И Ростик. . .

  маленький Ростик не был исключением он тоже относился к этим безымянным массам, то есть маленький Ростик знал, что слово "дрочить" означает самодостаточно раздражать свою собственную пипиську с целью получения эротического удовольствия, но только стеснялся Ростик произносить это грубое слово вслух и потому никогда это слово не говорил. А Ваня сказал. . . и прозвучало это слово в Ваниных устах естественно и даже небезобразно.

  Что я делал вчера? переспросил Ростик, но переспросил он не потому, что не понял Ваню, а переспросил исключительно для того, чтобы выиграть хоть секундочку времени. Хуй мне дрочил вот что! И нечего дураком прикидываться! Я спрашиваю: ты зачем это делал? еще строже проговорил Ваня, студент первого курса технического колледжа. Ты же спал, Ваня. . .

  еще не веря, что тайное стало явным, удивленно проговорил Ростик и вдруг. . . вдруг поняв, что он, Ростик, влип, и влип по-крупному, и что теперь, наверное, пока мамы и папы нет, Ваня его убьет, Ростик, глядя на Ваню круглыми неотрывными глазами, неожиданно искривил лицо. .

 . глаза его мгновенно наполнились слезами. . . и Ростик, всё так же неотрывно глядя на Ваню, без всякой хитрости и прочего лукавства заревел.

  Я. . . его. .

 . не трогал. . . он сам.

 . . я только. . .

  только посмотреть. . . посмотреть хотел. .

 . У себя смотри, если хочешь. . . Тебя кто этому научил? Ваня, невольно растерявшийся при виде такой несознательной реакции со стороны Ростика, чуть убавил накал строгости в своем по-прежнему педагогическом голосе.

  Никто. . . я только. .

 . посмотреть. . . посмотреть у тебя.

 . . заливался горючими слезами стоящий перед Ваней Ростик. Большой он. .

 . или какой. . . А дрочил зачем? продолжая допрос с пристрастием, Ваня еще чуть-чуть непроизвольно убавил в голосе накал взыскательной строгости.

  Я. . . я не дрочил его. .

 . я сам. . . я сам не знаю.

 . . я. . .

  нечаянно. . . заливаясь слезами, вел диалог со старшим братом горько плачущий Ростик. Что "нечаянно", что "нечаянно"? Рукой кто смыкал?! Я?!Ростик, не прекращая рыдать, молчал.

  Конечно, Ваня был прав: для нечаянности он, маленький неосторожный Ростик, слишком. . . слишком целенаправленно и увлечённо "смыкал" рукой, и отрицать этот очевидный, если уж Ваня не спал, факт, было глупо. .

 . ну, и что было Ростику отвечать? Ваня был прав, и Ростик, рыдая, молчал. . . Вот! Ваня, словно желая окончательно и бесповоротно припереть Ростика к стенке, ткнул пальцем в край простыни.

  Это что?!Заливаясь горючими слезами, Ростик молча и виновато покосился туда, куда был устремлён Ванин палец, на простыне, точнее, на том месте простыни, о которое он, Ростик, беспечно вытер свою руку по окончанию исследования, было отчетливо заметно чуть желтоватое и довольно приличных размеров пятно. . . ну, правильно: этой горячей жидкости было много, и пятно получилось большое. .

 . и снова ему, кругом виноватому Ростику, было совершенно нечего сказать все, буквально все улики были против него, маленького Ростика! Я постираю, сквозь рыдания пообещал Ростик, "Я постираю!" передразнил Ваня. У себя дрочи. . .

  понял? Понял. . . я всё понял. .

 . маленький Ростик, кивая головой, никак не мог подавить рыдания. Что ты понял? Ваня, хотя и убавил накал взыскательной строгости в голосе, но всё ещё был в запале. Ну! что ты понял? У себя. .

 . у себя дрочить буду. . . заливаясь слезами, Ростик стоя перед Ваней в белоснежных трусиках, и плечи у Ростика неудержимо вздрагивали.

  И нечего реветь! Ваня почувствовал дискомфорт и даже некоторую душевную неуютность оттого, что Ростик плачет, и, чтоб разговор этот завершить, назидательным тоном проговорил: Еще раз тронешь. . . И здесь Ваня сказал то, что он говорить совершенно не думал. Точнее, он думал это сказать, но по причине предварительной непродуманности воспитательного момента произошла коварнейшая подмена в выборе языка.

  Да-да, мой многоопытный или, наоборот, неискушенный читатель! Наш великий, могучий, правдивый и свободный русский язык в то же время бесконечно богат и многогранен своими оттенками и прочими музыкально-смысловыми обертонами. Ведь что хотел сказать Ваня? Захваченный небывалым подъёмом вдруг появившегося педагогизма, он только хотел сказать, что он Ростика накажет, и ничего более этого Ваня сказать не хотел! Накажет! Но, невольно мешая в ходе воспитательного процесса слова из языка общечеловеческого и языка, на котором говорят преимущественно дети пыльных городских окраин, Ваня сказал безутешно плачущему Ростику то, что он, Ваня, хотел сказать младшему брату, да, как выяснится это очень и очень скоро, немного не то и даже. . . даже совсем не то: Еще раз тронешь я тебя выебу! сказал Ваня, шестнадцатилетний студент первого курса технического колледжа, своему младшему брату Ростику в порыве педагогического приступа.

  Понял?"Я тебя выебу!" сказал Ваня. . . конечно, Ваня выразился фигурально, подразумевая, что он Ростика накажет. .

 . да-да, именно накажет! И когда он, Ваня, сказал "я тебя выебу!" это означало всего лишь "я тебя накажу!", и ничего более, именно так частенько обозначают представители широких масс и прочие пыльные дети свое желание кого-либо наказать, сознательно совершенно не подразумевая при этом совершить с участником диалога сексуально-половой акт. Сознательно нет, не подразумевая. . .

  а бессознательно?"Я тебя выебу!" Так ведь и говорят самые мужественные и одиозно натуральные представители наиболее пыльных городских окраин: "я тебя выебу!" И даже Ваня. . . даже Ваня так сказал, совершенно не думая и даже не предполагая совершать с маленьким Ростиком сексуально-половое насилие! И ведь Ваня этот жил не на пыльной душевной окраине, а жил в самом что ни на ест