Фурия

яя все, что торчит. Вечером ее сдали ему без всяких вопросов и проблем. Они даже не обещали, когда вернутся.

  А он потащил ее на карусели, где они весело изображали папу с дочкой, причем Аленка вернулась к своему естественному состоянию, вовсю капризничала, вопила, топала ногами, а он только улыбался, и все разрешал. Ну, почти все. Потом они поехали кататься на катере, и только тут Алена посетовала на отсутствие фотоаппарата. Но у обоих камеры были в номере, и пришлось довольствоваться восторженными криками, закатными видами и солеными брызгами. Потом они гуляли по причалам, по улицам и набережной, и даже успели к ужину.

 За окнами стремительно темнело. Он ждал стука в дверь, но его все не было и не было. Он все-таки включил телевизор, и около часа бездумно щелкал каналами, поймав себя на мысли, что реклама единственно стоящее зрелище среди той мути, что идет по телевизору вечером. Потом надоело до чертиков. Он еще раз сходил в ванную, лег в кровать, оставив свет ночника.

  Минуты текли медленно, ожидание бесило. В какой-то момент он вдруг подумал, что надеется, собственно, только на свои грезы. Что ничего не произойдет, и как и каждый вечер, ему останется только мечтать о чем-то светлом и приятном, что бывает только в мечтах и сказках, и никогда на самом деле. А может, это даже хорошо. Но он удержался.

  Погасил свет, повернулся, и стоически мучился сомнениями и ожиданием. Стук в дверь был легким, почти незаметным. Включив ночник, он почти кинулся к двери, но мягким, охотничьим шагом. Приоткрыл дверь, впустив ее, и тут же закрыл ее на замок. Она пришла без одеяла, в длинной майке, и было непонятно, есть под ней что-нибудь, или нет.

  Хотя, это было совершенно не важно. Он сгреб ее в охапку и потащил на постель. Целоваться они начали еще в пути. Маленькая развратница говорил он, целуя ее носик, глаза, губы, подбородок. Ага она была донельзя довольна втюрилась в здоровенного мужика, и соблазняю его.

  А здоровенный мужик подхватил он игру как маленький ребенок повелся, и теперь плачет и горюет. Его надо пожалеть! А чего же он плачет? спрашивала она, гладя его по волосам, нежно проводя по щеке и целуя еще раз кто же его обидел? Вот эта гадкая, противная, поганая майка! он схватил ее майку, попутно ущипнув сосок. Ах! она очень натурально закатила глазки чем же она так прогневала здоровенного мужика? А она обнимает тебя! Это она сидит на тебе, а не пускает здоровенного мужика! Надо ее наказать! Надо с жаром подхватила Аленка а как? А мы поставим ее в угол!Он подхватил подол и потянул вверх. Алена подняла руки, помогая майке соскользнуть, и он медленно, не отрывая глаз от ее обнаженной маленькой груди, действительно бросил майку в угол. Она сидела перед ним голенькая, залитая желтым светом ночника, и ее загорелая кожа мягко переходила в светлые мячики грудей.

  От темных волос на лобке по бокам бедер тянулись две светлых полоски, создавая очень изысканные и оригинальные трусики, которые совершенно не хотелось снимать. Она натянуто улыбалась, ища в глазах ответ, хотя бы намек на то, что ей очень хотелось. Он медленно положил ей руки на плечи, и слегка развернул, чтобы свет упал на груди, провел по ним ладонями, и спустился до бедер, обхватив обоими руками ягодицы. Она приняла намек, и встала. Он прижался щекой к ее животу, сжав попу и прижав к себе ее тело, уткнулся в живот носом, и медленно-медленно поднялся губами к грудям, захватив сосок левой, поиграв с ним и бросив затвердевший и набухший сосок, нежно лизнул правый.

  Большой здоровенный мужик больше не плачет? спросила Алена, гладя его по голове. Пока нет осторожно ответил он. Тогда я напомню, что делаю я. А большой здоровенный мужик либо соглашается, либо нет. Он подождал минутку, прежде чем выпустить ее из рук.

  Большой мужик на все согласен. На горе и счастье, на радость и удовольствие. В любой извращенной форме. Она потянула его вверх за локоть, и он встал с колен. А она легко запрыгнула на кровать, и тоже потянула с него майку.

  Он помог ей снять ее. Она внимательно осмотрела его грудь, тронула сосок пальцем. А тебе приятно? Очень. Она нагнулась, и захватила его сосок зубами. Он выгнулся, и непроизвольно схватил ее за бедра ощущение взорвалось в нем вихрем пыли, осев внутри искорками удовольствия.

  Теперь она опустилась на колени перед ним, неумело расстегнула шорты, и достаточно ловко стянула их с него. Потом провела ладошкой по ткани плавок, и решительно выпустила скрытое в них на свободу. Осторожно потрогала пальцем, глядя восхищенно и радостно. Как же вы писаете? Вот отсюда показал он но если маленькая развратница начинает приставать к большому мужику, он становится не просто большим, а здоровенным. И писать не может.

  То есть, сейчас ты писать не можешь? уточнила она, проводя пальцем по венам и гладкой коже. Нет. А ты хочешь посмотреть? Сейчас нет. Потом как-нибудь она коротко поцеловала щелку на его головке и засмеялась, подняв голову. Что? улыбнулся он.

  Ну, у него как будто губки. Только на бок повернутые, как смайлик. Я его в губы поцеловала. А ему понравилось. Мне вообще нравится с тобой целоваться.

  Всему мне. Она кивнула, спустила плавки окончательно, подождала, пока он переступит через них, и бросила в угол, к своей майке. Пускай они тоже пообщаются. Он с трудом сдержал порыв обнять ее сейчас было ее время, он сам ей подарил его. А она взялась за него, как за ручку, и чуть повернула, рассматривая яички.

  Потом потрогала их ладошкой. Ой! Они шевелятся! Да. Им тоже очень приятно, и они радостно пляшут, что ты не обошла их вниманием. Алена тут же потрогала их еще раз. И еще раз.

  Удовлетворенная, продолжила осмотр, повернув его к себе спиной. Он почувствовал осторожные касания ее пальцев, потом она что-то сделала, но что он не понял, и предположил, что поцеловала. Потом между ног проскользнула ее рука, ухватив за торчащее копье, а ее губы стали подниматься по спине. Он завел руки за спину, и нежно гладил ее поднимающееся тело. Она отпустила его, но только чтобы повернуть к себе, и снова ухватила свою игрушку, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ.

  Она прижималась к нему, утонув в его объятии, не выпуская из рук горячий и пульсирующий орган. И сама лизнула его губы, и ее язычок скользнул к нему, встречаясь с его языком. Он не выдержал первый. Я же сейчас кончу, Аленка! Ну ты даешь! А как это? Тебе что, показать? Ну да! Ален: Это когда у мужчины начинает течь сперма, и тогда мужчина получает самое большое удовольствие! Ой, покажи! Но только потом уже все. Никакого удовольствия.

  Ууу: Так не интересно: Совсем никакого? Ну, надо отдохнуть: Тогда будет. Но уже не так. Ох, хорошо: Ложись. Он лег, вытянувшись и вытянув руки вдоль тела. Для верности закрыл глаза.

  Некоторое время ничего не происходило. Потом он почувствовал, как она что-то делает. Было приятно, но совершенно непонятно. Потом ощущение кончилось, и ее ладошки легли ему на грудь. Он понял, что она садится на него верхом.

  От предвкушения он даже зажмурил закрытые глаза. Она все возилась, он чувствовал, как она соскальзывает и никак не может. Давай я еле слышно предложил он. Давай немедленно согласилась она. Они поменялись местами.

  Куда спешить? шепнул он ей на ушко, и куснул игриво. Она завела руки ему за спину, и гладила по шее, спине, голове. . . А он дорвался до ее маленьких грудей, пытаясь их проглотить, водя языком по упругим и податливым холмикам, пиная носом соски, и тут же зализывая пинки то на грани чувствительности, то сильно и властно.

  Раздвинул руками ей ноги, и нагнулся, наслаждаясь прекрасным розовым бутоном, изгибами ее лепестков отороченных темными волосками. Провел пальцем, потом нагнулся еще ниже, и поцеловал. Прижался губами крепко-крепко, и чуть высунул язык. Она вцепилась ему в волосы, обхватив уши бедрами, заелозила, и тяжело задышала. Он убедился, что ей хорошо, и только тогда лег сверху, входя решительно, но осторожно.

 Она только чуть всхлипнула, вцепившись в спину обеими руками, и обняв его ногами. Он подождал несколько секунд, и осторожно двинулся в восхитительно узком проходе, и уже не мог сдержать нарастающего удовольствия, зарычал для пущего эффекту, и рухнул на нее, чувствуя горячую пульсацию внутри ее тонких стенок. Аленка гладила его по спине. Ты кончил? Да. Теперь тебе неприятно? Глупая, мне безумно приятно.

  Мне приятно, что ты лежишь в моих руках, вся, а я глубоко в тебе, и я тебя чувствую: Я тоже:В дверь постучали. Мгновенный испуг вспыхнул в глазах обоих степным пожаром. Тссс: Я сейчас. Он заметался, плюнул, и не нашел ничего лучшего, чем обмотать бедра полотенцем. Прошлепал к двери, приоткрыл ее.

  Там стояла Оксана Петровна. Добрый вечер, Андрей. Извините. Алена не у вас?Есть такие моменты, когда хочется провалиться сквозь землю, сгореть заживо, умереть молодым, но только бы это не случилось. Есть такие моменты, когда надо выбирать, а выбирать не хочется.

  Да просто невозможно выбрать. Что сказать? Как? У меня Андрей очень постарался сдержать голос в узде. Хорошо кивнула Оксана Петровна а то я смотрю нету дочки. А я волнуюсь. Спокойной ночи.

 Андрей захлопнул дверь сразу, как только она повернулась уходить. Он очень надеялся, что стук его сердца не слышен на весь коридор. Постоял, и на ватных ногах вернулся в комнату. Аленка сидела на кровати, зарывшись под одеяло, и держа его край одной рукой перед грудью. В углу валялись его и ее шмотки.

  Кто это? спросила она шепотом. Твоя мама. Меня искала? Тебя. И что? Пожелала нам спокойной ночи. НАМ???! Нам.

  Я сказал, что ты у меня. И она пожелала нам спокойно ночи. Он залез к ней под одеяло, и выключил свет. Аленка свалилась ему на грудь, и он принялся гладить ее, успокаивать ее, и успокаиваться сам. Напряжение отпускало, и сегодняшний герой снова зашевелился, ощущая рядом молодую самочку, такую манящую и необычно желанную.

  Ален: Да? Поцелуй его еще раз. Его? ее ручка сразу же скользнула куда надо, ощутив все стадии метаморфоз. Ага. Мне так нравится, как ты целуешься. А ему ты нравишься просто безумно.

  Он так хочет попасть в плен твоих сладких губ, и потанцевать с твоим гибким языкомАленка тут же нырнула под одеяло, и он мельком отметил, что под правой ягодицей на простыне мокрое пятно. Но тут горячее и мокрое ощущение охватило плавными волнами, и он отдался этому ощущению, скользя по волнам удовольствия, а потом потянул ее к себе, прижался к спине девочки грудью, чуть повозился, и снова погрузился в жаркое тепло ее тела, одной рукой сжимая грудь, а другой перебирая волоски на лобке, жарко дыша в затылок и наслаждаясь ее дыханием, тяжелым и прерывистым, и особенно млея, когда она прижималась к нему теснее. Он не особенно заботился о ее оргазме, прекрасно понимая, что ей хорошо и так. Насколько это другой вопрос, но его он сейчас не заботил. Второй оргазм вышел болезненным, возбуждение наложилось на пережитый страх, и он несколько секунд стискивал зубы, чтобы не застонать, и ее ладонь, гладившая его руку, обхватившую ее грудь она очень помогла.

 Они полежали вместе. Потом он поцеловал ее в шею, за ухом: Аленка: Тебе пора. Угумс:Она потерлась о него бедром, перелезла, и чмокнула в щеку. Здорово! Спасибо. Тебе и: и маме.

 Он включил свет, она нашла в углу майку, и натянула на себя, скрыв ноги почти до колен. Перед тем, как уйти, они еще раз поцеловались, улыбнулись, и Алена выскочила за дверь. Я смотрю им в след, и тихонько смахиваю слезу. Я мог бы подарить им неземное блаженство, долгую супружескую жизнь, много детей и счастья:Но всего этого не было. Персонажи иногда не подчиняются автору.

  На следующий день он уехал. Они больше никогда не встречались. И, что самое интересное, так и не обменялись адресами, фотографиями, и никогда не искали друг друга. Никогда.