Первый опыт

ло быстрым и прерывистым я медленно начинаю тонуть в своей чудесной радости. Она еще раз соскальзывает на бок, крепко сжимает меня руками одна ее рука охватывает плечи, вторая талию, мое бедро лежит на ее согнутом колене. Потом мы поворачиваемся, она опирается на локти и смотрит на меня.

  И начинает скользить вниз по моему телу, ее лицо ложится на мой живот я вздрагиваю, заложив руки за голову. Она любила замереть в неподвижности на мягкой подушке, разглядывая мое обнаженное и дрожащее от возбуждения тело с изгибами холмов нежной плоти и удлиненными веретенами светлых ног она любила с яростью прижаться губами к вздрагивающему животу, в то время как я нежно поглаживаю ее мягкие волосы, ощущаю ее нос, ее глаза она ресницами щекочет мне кожу. Я лежу вытянувшись на этой узкой постели и откинув в сторону покрывало, лунный свет льется на наши тела: они припудрены неощутимым светом. Ладонями, не двигая головой, она гладит мои длинные бедра, мои округлые колени, ее руки скользят до щиколоток, затем взмывают вверх, чтобы еще раз сжать круглую грудь и ощутить биение моего нетерпеливого сердца. Потом она губами и языком начинает нежными, быстрыми касаниями ласкать эту лунную плоть, скользить по ее изгибам, спускаясь по складке лона вдоль бедра, а затем возвращаясь снова и снова.

  Она привстает, садится на корточки и рассматривает меня, свою жертву, покоренного зверька, она сидит спиной к луне и ее силуэт кажется мне настоящей богиней любви. Когда она привстала, мне стало холодно. Я со стоном протягиваю ей руку, дотрагиваюсь до ее колена и снова отпускаю ее. Я пристально смотрю на нее на свою богиню и почти задыхаюсь мне хочется вечно смотреть на эту нависшую надо мной женщину, пока та неподвижно смотрит на свою горячую и неподвижную жертву. .

 . Но я закрываю глаза и не вижу как она наклоняется над моим телом, будто дерево под порывом ветра, как, опираясь на локти, она выбрасывает вперед свои ноги. Я вдруг ощущаю ее колени где-то у уха, а ее руки обхватили талию и приподнимают ее возбужденные соски ее груди коснулись моего лица. Я мотаю головой из стороны в сторону, говоря нет удовольствию, но это нет равносильно да, мои губы касаются колен Светы, не чувствуя их, я не понимаю, что делаю, знаю только одно она моя госпожа и я, не чувствуя ни грамма стыда, принялась жадно лизать ее соски, ее груди, живот. Она не сопротивлялась: лишь судорога возбуждения прокатилась по всему ее телу и она вплотную придвинулась своими половыми губами к моему лицу, я обхватила ее бедра руками и нежно поцеловала ее во влажные, полуоткрытые губы, мой нос коснулся ее клитора, а языком я начала раздвигать их еще больше и постаралась как можно глубже проникнуть в нее язычком.

 Света уже ничего не соображает, она не может шелохнуться, не может подарить удовольствие, но руками она продолжает касаться моих бедер, в то время как ее бедра касаются моего лица. Но все же она оторвалась от меня, немного отодвинулась к противоположной стороне кровати и повернулась лицом ко мне. Обеими руками она раздвинула мои колени, одну свою ногу пропустила у меня между ног, образуя что-то наподобие пары скрещенных ножниц, и мы прижались промежностями друг к другу. Наши тела соприкоснулись в нежной истоме. На мгновение она замерла.

  Мы взялись за руки и начали нежно тереться друг о друга, размазывая по бедрам наши скользкие выделения. Но нам уже мало этой нежности. Мы начинаем двигаться. Приходит в движение точный и слаженный механизм, великий механизм женщины и женщины, когда бьющиеся сердца отсчитывают секунды, и ничто в мире не может заставить нас произнести хотя бы слово. Мы чувствуем, как наши тела то тесно соприкасаются, то едва касаются друг друга, то бежим навстречу друг к другу, то расходимся, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.

  Упругие груди Светы трепетали при каждом порыве. Кровать заходила ходуном под нашими разгоряченными телами. Я застонала, я почувствовала, что наше взаимное удовольствие близко, и эта мысль еще теснее сблизила меня с ней. Я подпрыгивала тазом к ней, желая не расставаться с ее ласкающим телом, но она ускользала от меня, чем сводила меня с ума и я полностью подчинилась ее ритму. У меня возникло нервное желание заплакать, я прикусила губу.

 . . И вот разражается гроза. В лоне каждой из нас, в центре наших тел, во мраке, пробуждаются, открываются тысячи каналов и хлынул через них ревущий поток сокрушительного оргазма. .

 . Она застонала, ее миловидное личико исказилось страданием, человеческим страданием дрожь, страх, слезы. Я превратилась в паралитика, потерявшей власть над своим телом, из глаз ручьями полились слезы. Мы покрылись потом, словно борцы борясь со стихией. Два наших тела бьются в головокружительном темпе.

  Я вскрикиваю, мой стон ничем не остановить, сжимаюсь в комок. Сжимается и она, роняет голову мне на грудь, сжимает губы, закусывает их, задыхается, и на вершине напряжения и полета дает волю телу и чувствам. Она по-прежнему стонет, нам обоим жарко, наши тела невольно вздрагивают еще два-три раза, затем уставшие конечности расслабляются, она падает на меня всей тяжестью и тонет, разбитая и опустошенная. Вновь нас окутывает тишина. Она соскользнула на бок, еще окончательно не разъединившись со мной, ожидая, когда удалится от нас эта восхитительная буря.

  Затем Света вытянулась рядом со мной и мы застыли в неподвижности и оцепенении.