Ваня и Ростик. Часть 3

  И вот, когда они снова стали ложиться спать в своей "детской" комнате, Ростик снова говорит Ване: Ваня, я сегодня опять с тобой лягу. . . Нет! Ваня даже дослушивать его не стал, а сказал как отрезал. Ваня! упрямо проговорил Ростик, как в прошлый раз.

  И только он хотел добавить, что он боится, как Ваня, словно прочитав его мысли, тут же пригрозил: А если ты сейчас скажешь, что ты боишься, то я возьму ремень и церемониться с тобой не буду вмиг всю дурь выбью. Ваня, я же правда боюсь. . . прошептал Ростик, для пущей убедительности округляя глаза.

  Кого ты боишься? Кого? взъерепенился Ваня. Не знаю. . . Мне кажется, когда свет не горит, что кто-то в шкафу сидит, Ростик для пущей убедительности покосился на шкаф.

  Ну, все! Где папин ремень? Сейчас я тебя отпорю. . . И только Ваня сказал "отпорю", как внезапная мысль осенила его. .

 . Ваня. . . ну, Ванечка.

 . . при чем здесь ремень, если я боюсь! Я с краешка. . .

  ты даже меня замечать не будешь. . . можно, Ваня?Ваня погасил свет и, пройдя мимо стоящего в лунном свете посередине комнаты растерянного Ростика, вытянулся на своей кровати. Достал ты меня уже! Понял? проговорил Ваня и, помолчав немного и как бы смягчась, неожиданно добавил: Иди, блин.

 . . ложись. Но сразу предупреждаю. .

 . если ты хоть самую малость шевельнешься, то порки тебе не миновать. . . Ладно, с радостной готовностью согласился маленький Ростик, снова, как и вчера, умащиваясь на краю Ваниной постели.

 . . Нет, не для того Ростик весь день хорошо себя вел и Ваню слушался, чтобы спать, когда ночь наступит, в постели своей, а для того Ростик с Ваней не оговаривался и от дома ни на шаг не отходил, как ему старший брат велел, чтобы была у него, у Ростика, возможность дальше идти по пути познания и прочих всяких интересных открытий. Ибо надеялся Ростик узнать в эту ночь, что за жидкость выстреливается из Ваниной пиписьки, да и саму пипиську тоже еще нужно было рассмотреть и исследовать повнимательней. .

 . А Ваня, когда он сказал Ростику "отпорю", вдруг неожиданно сообразил, что неспроста Ростик так настойчиво к нему в койку просится, и подумал внезапно Ваня: а что, если Ростику разрешить с собой лечь, а потом сделать вид, что он, то есть Ваня, уснул. . . не откроется ли здесь чего? так коварно подумал Ваня.

 . . И вот лежат они на одной кровати, и каждый ждет терпеливо своего часа. Вдруг слышит Ваня, что Ростик как бы закашлялся, да только кашель у него какой-то ненатуральный и неестественный, промолчал Ваня; дальше лежат. .

 . Вдруг чувствует Ваня, что Ростик его легонько в бок толкает и делает это, причем, совершенно сознательно ничего Ваня не сказал на это, а только, изображая глубокий и непросыпный сон, задышал еще ровнее и глубже. . . "Ну, думает Ростик, пора!" Перевернулся он осторожно на бок повернулся к Ване, лежащему на спине, лицом и даже немного придвинулся, чтобы заниматься исследовательской работой удобнее было.

 . . а Ваня знай себе спит не просыпается! Откинул Ростик одеяло в сторону спит Ваня пуще прежнего! Протянул Ростик руку. . .

 А Ваня был хотя и в других трусах, но опять "семейных" в темно-синюю вертикальную полоску. . . и чувствует Ваня, как рука Ростика, его теплая ладошка, коснулась через трусы вальяжно откинувшегося петушка, и тут же, по петушку скользнув, прытко нырнула в трусы. .

 . Блин! Ваня еле удержался, чтоб не вздрогнуть. . . Это что ж получается? Ростик, выходит, для этого так настойчиво просился с ним, с Ваней, спать? Чтоб у него, у Вани, пощупать да полапать петушка? Ростик.

 . . голубой он, что ли? Заколотилось у Вани сердце. . .

  а ладошка Ростикова, ладошка его горячая, обхватила, между тем, петушка и осторожно и нежно сжала его, исследуя на упругость. . . и петушок, доселе дремавший по причине индифферентного к нему отношения со стороны Вани, а также по причине некоторой усталости от всех тех изнуривших его тренировок и репетиций, какие Ваня ему полдня устраивал, одновременно слушая музыку бури и натиска, вдруг, почувствовав не совсем уверенное и на Ванино не похожее прикосновение, приподнялся, чтоб посмотреть, что это еще за новая Дуня Кулакова объявилась и откуда она тут вообще взялась. .

 . приподнялся петушок чуть-чуть, но, ощущая теплую познавательность и самый неподдельный к себе интерес, в тот же миг приободрился и, не долго думая, встал полностью, выскочив на простор из-под трусов: вот он я любите меня!"Ну, пидарас!" при помощи простонародного слова нелестно подумал Ваня про своего петушка, совсем вышедшего из-под контроля. Но сам не шелохнулся, ожидая, что будет дальше. . .

  А Ростик, видя это рукотворное чудо, даже дышать перестал снова, как и вчера, взмывая вверх, твердо торчала Ванина пиписька, но теперь в это удивительное состояние привел ее он, Ростик! Ах, как это было интересно и увлекательно. . . Покосился Ростик на Ваню спит Ваня. .

 . и тогда Ростик, чуть приподнявшись, чтоб удобнее было, и, горячей ладошкой толстую Ванину пипиську поудобнее обхватив, осторожно задвигал, как вчера, на Ваниной пипиське тонкую нежную кожу, зачарованно глядя в лунном свете, как от этих его движений появляется и скрывается на гриб похожая пиписькина макушка. . . "Ни хуя себе.

 . . метаморфозы! мешая слова, принадлежащие широким народным массам, со словами, значение которых массы широкие не знают, замысловато подумал Ваня, чувствуя на своем петушке теплую Ростикову ладошку, сжатую вокруг петушка в кулачок. Это он. .

 . блин, он что дрочит мне, что ли? Хуй мой дрочит. . . " Лежит Ваня, спящим прикинувшись, и никак не может сообразить, что же это все значит, а самое главное что ему, Ване, сейчас делать.

  . . Продолжать лежать, ожидая, что будет дальше? Прекратить немедленно этот творимый Ростиком беспредел свет включить и Ростика, не откладывая до завтра, с пристрастием допросить, кто научил его так делать? Отдубасить маленького Ростика, чтоб навеки отбить у него охоту лазить к пацанам в трусы? А может, продолжая "спать", просто перевернуться на живот и таким образом лишить Ростика доступа к петушку? Что, что делать?! Лежит Ваня на спине, раздвинув ноги, и так ему, Ване, этот творимый Ростиком беспредел приятен. . .

  никогда ведь еще ему, Ване, никто так не делал все сам да сам. . . труженик, одним словом!"Неужели, думает Ваня, наш Ростик голубой? Или это, думает Ваня, еще ничего такого не значит?" И вспомнил Ваня внезапно, как один раз. .

 . да, один раз он, то есть Ваня, и друг его школьный, Вовчик с первого этажа. . . как они в шкаф однажды забрались, и там, в темноте платяного шкафа, трусики приспустив, друг у друга петушков в темноте рассматривали и один одному их, петушков, в шкафу дрочили.

 . . ну, может быть, не совсем дрочили, а только дергали да сжимали, но всё равно. . .

  вот, блин, дела! Про этого Вовку Белковского потом говорили. . . ну-да, в седьмом классе это было, они занимались тогда во вторую смену. .

 . и про Белковского поползли слухи, что его, когда он остался в классе после уроков дежурить, несколько старшеклассников защеканили дали ему пососать. . . и он, то есть Вовчик, будто бы не очень сопротивлялся.

 . . и даже. . .

  даже, как говорили, совсем не сопротивлялся у всех отсосал. . . ну, блин, дела! Ваня вдруг вспомнил, что, едва только слухи это появились, Вовка, ни с кем в классе не попрощавшись, внезапно исчез перевелся в другую школу. .

 . и даже во дворе стал всех избегать, а потом они, Белковские, вовсе съехали в другой город уехали. . . говорили, что Вовку этого будто бы щеканили уже другие старшеклассники в другой школе.

 . . Да, забыл он, Ваня, обо всем этом забыл. . .

  а ведь все это было: дрочили они хуи друг другу, сидя у Вовки дома в платяном шкафу, но чья это была инициатива, теперь уже не вспомнить. . . хотя, разве то хуи были? Так, карандашики. .

 . Ваня с высоты своих полных шестнадцати лет хотел даже улыбнуться, на секунду расслабившись в тёплой и даже горячей ладони сопящего Ростика, но вовремя спохватился, что улыбка может выдать его неспящее состояние. . . а состояние, справедливости ради мы должны сказать, было у Вани очень и даже очень хорошее, Ростик, по малолетству своему потеряв бдительность, вовсю ласкал Ваниного петушка, и Ваня уже невольно чувствовал, к чему дело идет и чем это все сейчас закончится.

 . . Ах, как приятно и даже очень приятно было Ване! Даже возникло горячее, из сердца идущее желание прижать Ростика к себе, обнять его крепко-крепко, поцеловать его, как утром, в стриженую макушку. . .

  но Ваня удержал себя и не позволил себе каких-либо голубых вольностей, потому как он, Ваня, голубым не был. Ростик, может, и был, а он нет! И вообще дикость. . . "Завтра.

 . . подумал Ваня, сдерживая из последних сил свое возбужденное дыхание, завтра что-нибудь я придумаю, как обо всем у Ростика разузнать. . .

  кто его научил так делать. . . и кому он еще так делал. .

 . отдубасю его завтра по первое число. . . а сегодня.

 . . подумал Ваня, сдерживая дыхание, сегодня пусть уже. . .

  пусть доделывает свое голубое дело до победного конца. . . " И только Ваня так пораженчески подумал, как почувствовал такую сладость необыкновенную. .

 . Ростик замер, приоткрыв рот: Ванина пиписька, вдруг задергавшись в его, Ростиковой, руке, неожиданно выплеснула из себя тонкую струйку, и струйка эта, упруго подлетев вверх, горячо шлепнулась Ростику на руку. . . блин, Ваня даже дернул ногами во сне! Кончил Ваня.

 . . и ничего вроде не делал все за него Ростик сделал, а сердце в груди колотится, и даже жопа у Вани вспотела. . .

  "Ну, Ростик пидарёнок маленький. . . завтра я тебе учиню допрос!" думает Ваня, лежа на спине, а самому так пусто внизу живота и так легко и приятно, что думать вообще ни о чем не хочется. А Ростик, уже зная, что пиписька Ванина теперь сделается мягкой и уже не такой интересной, понюхал руку свою, Ваниной малафьей обделанную, вытер руку о край простыни и, думая, что это не последний раз что впереди у него еще две недели, опять заботливо укрыл Ваню и себя одеялом и, незаметно к Ване прижавшис