Страница из сожженного дневника. Часть 2. С днём р

  Темно, пустота вызывает почти физическую боль. Похожая на назойливую муху, мельтешит перед глазами, то приближаясь, то почти исчезая в глубине затухающего сознания, ярко-красная точка. Вероятно, это она так мерзко жужжит, и звук раскалённой иглой впивается в мозг. Какой-то странный мир в нём только боль и страх. Никогда не существовало ни мыслей, ни воспоминаний.

  Как странно ощущать бесконечность и одновременно чувствовать, что умираешь. У меня нет тела, и, наверное, никогда не было. Только непонятная сила прижимает к земле, не давая сделать вдох, и, почему-то болят несуществующие глаза. Холодно. Сознание устало бороться с отвратительной красной точкой и медленно угасает.

  Жужжание ослабевает. Вдруг моё тело, ставшее неимоверно тяжёлым и почти реальным, с невообразимой скоростью проваливается вверх или, скорее, вниз, туда, где липкая темнота начинает поглощать то, что когда-то называлось мной. Жирная муха с мерзким жужжанием рассекает густой воздух, ползает по мутной лужице на грязном столе и, наконец, замолкает, падая навзничь. Сероватые в утреннем свете обои разбегаются вдаль косыми лентами, огибая странного вида пёстрый, перекошенный квадрат. На нем с трудом можно различить хаотическое нагромождение перевёрнутых вверх дном зданий, внизу валяется тёмно-серое небо.

  Обрывочные воспоминания наталкивают на мысль, что когда кто-то рисовал эту картину, небо было вверху. Решаюсь на отчаянную попытку встать. Пол удивляет меня своим крайне необычным, красочным видом, достойным кисти художника-нигилиста. Вперемешку с осколками посуды и бутылочного стекла в беспорядке валяются мятые поздравительные открытки, обрывки обёрточной бумаги и лопнувшие воздушные шары. Число шестнадцать настойчиво крутится в голове.

  Странно. Шестнадцать, шестнадцать. :Шестнадцать лет? Мне вчера исполнилось шестнадцать!!!Во