Ласточка

иными трусами рот (он успел разрезать их обнаруженным в кармане складным ножиком).

 Екатерина пожала плечами, подтянула к себе труп дяди Серёжи и, разорвав отвёрткой брюки, извлекла бессильно съёжившийся член. Этот хуй больше не встанет. Беспристрастно констатировала она и, взяв у Алексея нож, отрезала член под корень и положила в пакет. Палец отдай! Потребовал Алексей, внюхиваясь в трусы. Но Екатерина, продолжая улыбаться, привстала, обнажив дородные ягодицы, и, смазав откушенный палец слюною, затолкнула себе в анус.

 . . Мальчик в попе ковырялся, хуй у мальчика поднялся, но, говна почуяв вкус, испугался, подлый трус! Это я-то испугался? Алексей привстал и, пошатываясь, приблизился к Екатерине, расстёгивая штаны. Хуй тебе, хуй тебе, хуй тебе! Озорно закричала та, шлёпаясь на спину и дрыгая ногами. Убью!.

 . Алексей напрыгнул сверху, зажав Екатерине рот и нос обрывками трусов. И тут Борис (который только что вернулся с важной встречи) настиг поглощённых взаимной похотью, и, подбежав сзади, почти в упор восемь раз выстрелил в них из обреза помпового ружья. Патроны ружья были оснащены дробью. Екатерина и Алексей обмякли, конвульсивно подёргиваясь.

  Борис подобрал пакет с губами и, усевшись на пень, условным свистом стал созывать на трапезу ежей и птиц. По прошествии четверти часа осторожные звери стали выглядывать из укрытий. Первым пришёл Валентин Петрович Ласточкин, заслуженный артист СССР с колючками из эпоксидной смолы. За ним появился Роберт Сдул с капроновыми перьями и резиновым клювом. Жеманно извиваясь, подползла Алевтина Ходкая; шурша опавшей листвой, присеменил Георгий Бздякъ.

  Угощайтесь, братья дорогие! Торжественно обратился к ним Борис, высыпая содержимое пакета на расстеленную куртку дяди Серёжи. Скромна трапеза наша, но душевна. Национальное и подкожное сплелось в ней единым клубком желчной добродетели. Рябая Луна хочет крови, но мы будем тверды, словно статуи, и не дадим в обиду священную плоть и пуповину наших холодных предков. Мы будем есть только мороженное.

  Мы будем собирать ягоды и лобковую курить хвою. Возрадуемся, братья мои!Звери принялись есть, громко чавкая, а Борис плакал в умилении, роняя слёзы на масляно блестевший ствол обреза. Затем он достал шприц, сделал себе укол, помочился на куст дикой малины, отрезал и собрал в непрозрачный пластиковый пакет головы Зои, дяди Серёжи, Екатерины и Алексея (именно в такой последовательности), и, напевая "Siege of power", плавно удалился.