Исправительная школа

видела мужской член. Большой, толстый, красный, он вызывал одновременно и страх, и отвращение, и притягивал мой взгляд. Шеф развалился в своем кожаном кресле: "Ползи сюда, Егорова, будешь его целовать". "Значит, мне будут давать в рот", внезапно поняла я. Мне сразу же захотелось убежать.

  Но в приемной сидела мымра Лена, в кабинете сердитый директор, а на столе возле него лежала ужасная, секучая розга. Убегать было некуда, и я засеменила к шефу. Он по-хозяйски взял меня рукой за затылок и сказал: "Давай! И старайся!". Я действительно старалась, выполняла все его команды: облизывала его большие отвисшие яйца, проводила язычком по стволу, а потом круговые движения по головке, брала за щеку, сосала, как леденец и даже пыталась взять глубок, до горла. Необходимый ему ритм шеф задавал, держа меня за уши, словно какую-нибудь собачонку.

  Когда предмет его гордости внезапно напрягся, а директор начал часто дышать, он резко оттолкнул меня: "Даже не ожидал, Егорова, что ты такая способная. На вид ведь дура дурой. Теперь бегом на диванчик и раздвинь пошире ножки". Я не захотела. Во-первых, было обидно за "дуру", я ведь так старалась! Во-вторых, не хотелось, чтобы мне пробили целку.

  Я ею дорожила! Увидев, что я отрицательно замотала головой, шеф взял в руки розгу: "25 горячих за непослушание!". Теперь меня перегнули через спинку кресла и выдрали очень основательно. Затем велели вытереть слезы и опять подтолкнули к дивану. Я в ужасе отпрянула. Как хочешь, улыбнулся Игорь Васильевич.

  Опять 25!Я реву, он ноль внимания. Поставил на колени на журнальный столик. Сиськами я опиралась на стол, руки держала вытянутыми. Сзади все, как на выставке. Он подошел, пощекотал пальцем.

  Стало приятно. Думаю: "А если сейчас вставит? Ну и пусть!". Но нет -боль я почувствовала совсем другого рода: острую, жгущую, на ягодицах. Раз ножки не раздвигаются, терпи! Раздвигаются, раздвигаются, только не бейте больше, очень больно! я уже согласна на все. Ну что же ты? Все, что обещано, будет твое.

  Все 25 получишь до единого, а, может, и больше, издевается надо мной. Исполосую тебе задницу, как положено. Ведь ты дура, да? Из писюли разве что по ногам не течет, а она головой машет. Дура так и есть!Действительно, всыпал все 25. И даже дал три дополнительных по бедрам, очень сильно, "чтоб помнила долго!".

 Слезаю, до попы дотронуться больно, а лезу на диванчик. Сама! Становлюсь рачком и жду. Стой, не торопись! останавливает мое рвение шеф. Постели сначала простынку, а то диван мне запачкаешь. К тому же, перед тем, как мужчина тебя отымеет, ему нужно пососать.

  Всегда! Поняла? Поняла, Игорь Васильевич, я буду стараться. Сама подползаю, сама расстегиваю брюки, достаю немного подупавший член и язычком, язычком нежно так, чтобы только не бил! Шеф смотрит сверху сурово и требовательно, аж трясусь, так боюсь ошибиться, сделать ему что-то не так! Но его член стремительно увеличивается у меня во рту! Это значит, что все правильно. Поднимаю глаза и робко смотрю на него. После трепки у тебя еще нежнее получается. Хороший котенок! гладит меня по голове, потом опять берет за уши и убыстряет темп.

 В первый раз я думала, что за уши это унизительно для девушки! Во второй радуюсь, что мое старание ему нравится, что сечь, вроде, больше не собирается. Вот как за неполных полчаса меняется психология женщины! Я люблю, когда девочка делает это долго, у шефа явно улучшается настроение. Но у меня деревянеет язык и скулы. Видно, устала. Голова уже не поспевает за ушами.

  А он хочет ритма. Боже мой, он ищет розгу! Он ее нашел! Берет в руки: Нет, только не это! К счастью, розга больше не сечет. Он только легонько дотронулся ее концом до моей исполосованной попы а я уже завертелась всем телом! Верчусь, как угорелая, темп сразу же вырос. Игорь Васильевич улыбается. Возможно, со стороны это выглядит смешно.

  Молодец, Егорова, ты отлично поддаешься дрессировке!Неожиданно он освобождает мой ротик и, взяв рукой за затылок, другой показывает на диван: "Бегом туда!". Не знаю почему, но я поползла на четвереньках. Он рассмеялся и продолжал командовать. Раньше я не слышала таких команд, но откуда-то узнавал. Ах, из девчачьих разговоров в спальне, когда воспитатели выключат свет.

  "Ложись на спинку!", "Ножки шире!", "Еще шире, я сказал шире!", "Согни и подними колени, придержи их руками!". Какой стыд! И как болит задница! Ну, почему он смотрит так насмешливо? Потрогай себя там. Влажно?Ну, конечно, же. Даже мокро. А сказать это не могу! Не слышу?! шеф недоволен.

 А я опять вижу в его руках розгу. Он замахивается и я отчетливо вижу поза это позволяет как прут опускается на мою беззащитную голую попку. Боль жутчайшая! Да-да-да, у меня там очень мокро, очень влажно! ору во весь голос. Не так громко, Лену этот вопрос совершенно не интересует, улыбается и устраивается между моих ножек. Пальчик можешь вынимать.

  У меня для этой цели есть другой пальчик, ничем не хуже. Чувствую, как в меня начинает вдвигаться что-то огромное. Больно становится, когда он упирается в мою перегородку. "А-а-а-а!", вскрикиваю громко. Шеф отступает.

  Он не торопится, играет со мной, как кошка с мышкой. Надавит и отпустит, надавит и опять отпустит. Боль совершенно другого рода, не такая, как при порке ноющая, тупая. Но очень сильная, когда он всем телом навалится. Я вся потею, от боли сжимаю кулачки, мотаю головой из стороны в сторону.

  Чувствую, как во мне что-то начинает рваться. Неужели? Скорее бы! Но нет, опять отпустил. Поиграйся, заставляет гладить свои яйца. Мне не хочется, но боюсь ослушаться. И опять надавливает! И опять не до конца! Настоящий садист! Попа жжет, внутри будто рана саднящая, а надо еще ему приятно делать.

  Ну, что за день такой паршивый?! Больно, Егорова Очень! уже не увиливаю от ответа. Лишаться невинности всегда больно, хорошо, что это только один раз в жизни. И, я уверен, ты его запомнишь!Резко выходит из меня. Что, все? Становись, как стояла, получая последнюю порцию!Быстренько упираюсь на коленки и сиськи. Игорь Васильевич пальцами раздвигает мои половые губки и начинает вставлять сзади.

  Не знаю почему, но так мне еще больнее. Отсюда вид лучше, слышу его голос. Попка такая красивая! Расписал я тебя, Егорова, от души. Несколько движений и то ли шеф не рассчитал, то ли не смог больше сдерживаться но он воткнул в меня полностью! Я почувствовала это даже не внутри, а по тому, как его волосы на лобке начали щекотать мою попу. А когда он прижимался к полосам на ягодицах, я опять чувствовала острую боль словно бы меня опять начали пороть.

  Не стой, как труп, шевели задом, насаживайся на него, шеф по-хозяйски похлопывал меня по бедрам. Давай, давай!Не могу сказать, что мне приятно, но стыд и боль, кажется, минули. Более того, мне, кажется, начинают нравиться эти рывки. "А скажи-ка, Егорова, шеф крепко берет меня за бедра, а что лучше: Он или розги?". Я понимаю, о чем речь, и, пытаясь сохранить равновесие, громко отвечаю: "Он".

  Это правильно, улыбается Игорь Васильевич. А теперь чуть поднимись и обопрись