Ваня и Ростик. Часть 10

ребовать, но и все на то неоспоримые основания имел, и Ваня, беспринципно и одновременно с некоторой целеустремленностью повесив трусы и шорты на крючок, тут же сжал петушка в горячей ладони. . . ну, картина, мой читатель, не бог весть какая экзотическая, а даже банальная и широко, то есть повсеместно, распространённая: голый Ваня, судорожно вздрагивая ягодицами, конвульсивно и даже непроизвольно их сжимая-стискивая, стоял в туалете и, ладонь одной руки сунув-вставив себе между ног, указательным пальцем для более острого восприятия летящего мига нажимая-надавливая на промежность чуть ниже непорочно и даже девственно стиснутой дырочки ануса, кулаком другой руки сладострастно упивался рукопашной схваткой на весеннем ветру своей юной и даже конкретно неповторимой данности.

  . . ну и, спрошу я тебя, мой читатель, кто в здравом и вообще в непохмельном уме его, шестнадцатилетнего Ваню, за это осудит? Да и много ли найдётся на белом свете парней, мальчиков и мужчин, кто, вступая в пору своей неповторимой весны, не делал или не делает точно так же? Летом и зимой, весной и осенью, стоя, сидя и лежа в самых разных и разнообразных местах все парни мира занимаются этим, и только совсем праведный и бесконечно знающий жизнь святой человек рискнёт отрицать существование этого пронизывающего столетия никому и нигде не подконтрольного и потому совершенно никем никогда не управляемого бесконечного потока сознания. . .

  впрочем, у них, у людей праведных, бесконечно знающих жизнь, взгляды, как известно, непредвзятые; а если. . . если, мой читатель, мы посмотрим на всё это юное и даже приятное дело взглядом предвзятым? думаю я. .

 . думаю, что, посмотрев предвзято, мы обязательно и безусловно увидим этот нескончаемо бушующий поток сознания и вместе с ним нескончаемо фонтанирующий поток мальчишеской спермы, ибо в тот самый момент, когда где-нибудь в Европе в Париже или в Берлине один мальчишка кончает, другой мальчишка совсем на другом континенте и вообще на какой-нибудь земле австралийской или бразильской, а то и вовсе африканской эстафету подхватывая, только-только приступает. . . и так круглосуточно и даже ежесекундно, если взглянуть на этот процесс в масштабе всеобщем и даже всемирном.

 . . вот и выходит, что из секунды в секунду, изо дня в день, из века в век нескончаемым потоком льётся-течет мальчишеская сперма, и получается. . .

  правильно! получается неиссякаемое рукотворное море. . . впрочем, что ходить далеко, если я могу вспомнить совершенно близкое: в пору моей собственной шумящей юности у меня, тогда еще необузданного, был закадычный друг и даже недолгое время страстный любовник, который, проживая в самом что ни на есть известном и знаменитом курортном городе тогда еще нашего общего, то есть имперского, побережья, в неполных шестнадцать лет полюбил заниматься этим самым в море: заходя на пляже, центральном и многолюдном, по шею в воду, он, колыхаясь в изумрудной воде рассматривая загорелые торсы молодых парней и хрупкие торсы юных дам, не без помощи невесомо двигающейся руки доводил себя, уже не маленького, до странно невесомого, но от этого не менее, а может и более сладкого оргазма и юное семя его, извергаясь из невесомого петушка, медленно уплывало, растворялось в необъятной морской пучине, да и он ли один на том популярном пляже-побережье, заходя в воду, рукопашно любил себя и всех-всех других людей таким экзотическим образом? . .

  Дёрнувшись, голый Ваня невольно приоткрыл в немом завершающем всхлипе рот и в тот же мгновение петушок, запрыгав в его ослабевшей руке, упруго и даже победно выстрелил в привычный ему, петушку, белоснежный унитаз утренней порцией весеннего самовыражения. . . Будильник, отстрелявшись новостями, уже вовсю наяривал порядком поднадоевшую, но хорошо оплаченную и потому безумно популярную песню, а маленький и даже ответственный Ростик беззаботно спал в лучах щедрого весеннего солнца, никак не реагируя на все эти хотя и ненавязчивые, но достаточно громкие проявления внешней жизни. .

 . у Вани даже мелькнула мысль, что маленький хитрый Ростик и не спит вовсе, а коварно придуряется их каких-то своих любознательных побуждений, но, присмотревшись внимательно и даже пристально, Ваня тут же отбросил всю эту свою вдруг вспыхнувшую чекистскую подозрительность за борт корабля истории, маленький Ростик не притворялся, а по-весеннему сладко и даже беспечно спал в самую что ни на есть натуральную величину своего беззаботно счастливого детства. . Ростик! севший на корточки Ваня потрепал маленького Ростика за плечо. Росточка.

 . . М-м-м. . .

  тут же, не открывая глаза, пропел-промычал маленький Ростик свою хоть и бесплатную, но не менее популярную у него, у Ростика, песню. Вставай. . . сказал Ваня.

  М-м-м. . . сказал Ростик. .

 . и хотя он, Ростик, пошевелился, но глаза всё равно не открыл. Вот ведь. . .

  противный! В любой другой день Ваня, нетерпеливый шестнадцатилетний студент первого курса технического колледжа, без всяких церемоний и антимоний дернул бы маленького Ростика за плечо, обозвал бы его "бычарой" или даже "маленькой коровой", присовокупив к этому "хватит выпендриваться!" и маленький Ростик, заслышав эти слова и даже определения, подскочил бы как миленький. . . мама, конечно, всегда огорчалась, слыша, какими словами взрослый Ваня будит младшего брата маленького Ростика, и даже потом всегда выговаривала Ване и Ваню таким образом воспитывала, но великовозрастному балбесу Ване всё было ни по чём: он, выслушав маму, в очередное утро снова называл маленького Ростика "бычарой" и прочими малопривлекательными для слуха словами. .

 . однако теперь Ваня, знающий наверняка, что никто его не услышит и никто ему, шестнадцатилетнему, замечание не сделает, почему-то даже не подумал применить свою излюбленную тактику! Ростик. . . ну, вставай! Ваня, наклонившись к маленькому и уже просыпающемуся Ростику, безответственно дунул ему, маленькому Ростику, в нос.

 . . и и результат столь неоднозначной тактики не заставил себя ждать: тут же, смешно сморщив нос и одновременно потягиваясь, Ростик проснулся открыл глаза. Ванечка. .

  . непроизвольно и потому совершенно бесхитростно пропел-проговорил маленький Ростик, сладко растягивая в утренней улыбке чуть припухшие со сна губы. Вставай, сказал Ваня. Ага. .

 . встаю, маленький Ростик, еще раз потянувшись под простыней, решительно откинул простыню в сторону, и. . . вдруг обнаружив, что он, не такой уж и маленький Ростик, находится в самом что ни на есть естественном и даже диком виде, тут же непроизвольно прикрыл ладонью своего полуторчащего симпатичного петушка.

 . . но Ваня, уже деликатно и даже как бы совершенно непреднамеренно и бессознательно отвернувшийся, выходил из комнаты, чтоб успеть разогреть-приготовить себе и младшему брату, Ростику, какой-нибудь не особо затейливый мужской завтрак. . .

 И вот ведь что удивительно! Ни маленький Ростик, ни взрослый Ваня ни словом, ни даже взглядом или каким-либо другим непреднамеренно преднамеренным жестом не напомнили друг другу о том, что было в их детской комнате накануне вечером перед сном. . . А потом Ростик, позавтракав, ускакал в школу за своими "пятерками", а Ваня, как более ответственный и потому решивший пропустить первую лекцию, помыл посуду, заправил кровать, и куда ж деваться? тоже помёлся в свой технический колледж. .

 . Начинался новый день, и этот новый день, не в пример дню вчерашнему, обещал быть по-настоящему весенним с голубым бездонным небом, с радостно льющимся с высоты своего покровительства бесконечно тёплым и даже припекающим солнцем. . . Да, мой читатель, так и хочется сказать: начинался новый день, и вместе с этим новым днём начиналась новая и даже совершенно новая жизнь.

 . . но я, мой читатель, так не скажу, и вот почему: в принципе, каждый новый день, даже если мы никуда не летим и не едем в погоне за новыми впечатлениями на вечно шумящем ветру своей безграничной любознательности, а вынуждены и даже должны продолжать какое-нибудь вчерашнее поднадоевшее занятие, всё равно всегда обещает что-нибудь новое. . .

  да, именно так: каждый новый день, начинающийся с восходом солнца, неизменно таит в себе начало новой жизни каждый новый день обязательно обещает что-нибудь новенькое. . . случайный взгляд или жест, мимолетную встречу глазами или малосущественное письмо из какой-нибудь очередной конторы-офиса, а то и вовсе нежданно-негаданно возникающие на привычном фоне монотонности всевозможные рифы и вот оно-то, это самое новенькое, и есть каждый раз, то есть с каждым новым днём, новая обновляющаяся жизнь. .

 . и было ли что накануне вечером или вообще ничего не было это, конечно, важно и даже в иные моменты жизни существенно, но в любом случае, даже если ничего накануне не было, новый день всегда новая жизнь, и потому сейчас сказать-выразиться, что именно в этот весенний день жизнь для Вани, студента первого курса технического колледжа, или для маленького любознательного Ростика началась как-то по-новому, было бы несправедливо, жизнь, мой читатель, разнообразная и в каждый улетающий миг бесконечно неповторимая, нова всегда, и новизна эта зависит не от жизни как таковой, а от нашего к ней бесконечно разнообразного отношения. . . собственно, в этом и только в этом смысле можно сказать, что новый день для Вани и Ростика ознаменовался новой жизнью.

  Конечно, накануне что-то произошло, и это "что-то" внесло свои коррективы. Но в общем. . . День пролетел, как обычно.

 . . маленький Ростик, вернувшись из школы с "пятёркой" за безупречно рассказанное наизусть стихотворение под совершенно нестрашным прицелом спокойного и даже поощрительного взгляда бесконечно мудрой Натальи Ивановны, самостоятельно пообедал, выучил уроки и, сказав пришедшему Ване, что он погуляет, отправился на улицу к Ромке и Серёге, уже поджидавших его, Ростика, у подъезда. . .

  А вечно деловой Ваня, тоже пообедав и, таким образом, материально насытившись, кому-то названивал, с кем-то о чем-то договаривался и даже куда-то ненадолго ездил. . . словом, весенняя жизнь шла, мой читатель, и даже катилась-бурлила своим незатейливым чередом. .

 . А когда наступил вечер и подошла пора ложиться спать, маленький доброжелательный Ростик, пользуясь тем, что старший брат Ваня по уже въевшейся в душу привычке пошел освежить перед сном свое юное тело под кратковременным душем, без всяких своих малолетних сомнений прытко, сноровисто и деловито разобр