Ну и ну! Часть 1

амостоятельно манипулировать мышкой, и провёл рукой по тёплой, покрытой лёгким пушком коже предплечья. Моя левая рука оглаживала её промежность, правая, скользнув под мышкой, легла на грудку, прикрытую только футболкой, на грудку маленькую, как половинка персика, мягкую, с твёрдым крошечным соском. Лиза продолжала двигать мышкой, а наслаждался её округлостями. Их хотелось ласкать вживую, без хлопковых преград. И я залез рукой под футболку, положив ладонь на её плоский живот.

  Неописуемо насладждение касаться девичьей кожи, гладить завязи грудей, водить пальцами по соскам. Я забрался под кромку её трусиков и провёл пальцем сверху вниз от пушистого лобка до распадка ягодиц. . Неужели, стучало в голове, неужели! . .

  Но девочка вильнула в сторону попкой, и я потерял завоёванный плацдарм. Мои пальцы снова стали блуждать про бельевому шву, снова заблудились под кромку трусиков, но побежали уже не вниз, а вверх, вдоль границы ягодичных полушарий. Дырочка оказалась очень близко, и указательный палец стал, едва касаясь, гладить её, вращаясь по тёплой коже. Но удивительно! Лиза не шевелилась. Её спина даже слегка прогнулась, приподнимая анус повыше.

  Карты перестали порхать по экрану. Ещё всё можно было остановить. Можно было вытащить руки из-под ёё немногочисленных одежд, толкнуть её в спину и сказать: "Убирайся, дрянная девчонка" , потому что на краю сознания тихо постукивало: "Нельзя! Нельзя!". Но руки продолжали ласкать, гладить, касаться тёплого, податливого, таинственного. Никогда не поймут девочки-подростки, почему взрослые дяди так любят глазеть на них, даже одетых, не говоря уже о пляжных пейзажах.

  Подростковое очарование это радость Бога, гармония Вселенной, вершина красоты природы. Ностальгия по своему ушедшему возрасту и незнанию тайн соития, ностальгия по первой влюблённости и томлению юного тела. И движет взрослыми мужчинами не похоть. А сложное чувство, близкое к эстетическому, а не к физиологии, что бы ни думали они, славные, нераскрывшиеся бутоны. Поэтому я сказал осипшим голосом: Надо закрыть дверь.

  Иди. Она замерла на секунду. Мои руки осовободили её. И она, не глядя на меня, ушла. У неё был шанс уйти совсем.

  Я бы не обиделся. Ломоту в яйцах ликвидировал бы онанизмом и колкой дров. Мне было достаточно и того счастья, что она уже подарила мне. Но из сеней раздался металлический стук запираемой щеколды. Это "остановись, мгновенье, ты прекрасно" надо зафиксировать.

  Послышался звук рукомойника. У меня была минута. Я достал из шкафа камеру, поставил её на телевизор, включил, отодвинул трансфокацию так, чтоб объектив брал всю комнату по диагонали. Едва закончил приготовления, как Лиза появилась на пороге. В футболке и треугольных белых трусиках.

  Но самое очаровательное было то, что она не сняла красных своих ботиночек с белыми носочками, которые так трогательно подчёркивали её подростковую угловатость. Стройность развитой цветущей юности ещё ожидала Лизу. Шорты она держала в руке. Бросив их на стул, она подошла ко мне. Мне очень хотелось поцеловать её тихо и нежно, но она резким движением руками вверх сняла с себя футболку и бросила её через плечо.