Ну и ну! Часть 1

  Я тебе нравлюсь? спросила Лиза кокетливо. Я вздохнул: Ты прекрасна. Она взяла мои ладони и положила их к себе на грудки. Я чуть не умер и повторил: Ты прекрасна. Почему ты не разделся? спросила она и расстегнула мне джинсы.

 Её руки стали стягивать с меня брюки и трусы одновременно. Ей было трудно, и я, обомлев, ей не помогал. Она села на корточки и выпростала мои ноги из белья. Я стянул с себя рубашку. Она прохладными пальчиками обхватила мой восставший член, натянув кожу, обнажила головку и тут же засунула её себе в рот, начав сосать, как леденец.

 Вероника, моя благоверная, иногда делала мне минет, когда бывала сильно возбуждена, но доставляла этим удовольствие только себе. То, что делала Лиза, не шло ни в какое сравнение с супружескими ласками. Она сосала, прижимая головку к нёбу, обводила её языком, крепко зажав, медленно извлекала член изо рта и также медленно всасывала его обратно, ограничив его длину колечком пальцев. Головка члена так набрякла, что, казалось, треснет, словно плод граната. Подожди, сказал я.

  Пойдём на диван. Она поднялась, и мы, взявшись за руки, как дети, подошли к дивану. Я лёг на спину, и она, уткнувшись своими гудками в мои ноги, продолжила свои действия с членом. Я еле сдерживался. Я готов был кончить уже много лет назад, бурно и неоднократно, но усилием воли не давал себе это сделать.

  Однако пик приближался. Не торопись, попросил я Лизу, переводя дыхания. Она, не вынимая члена, подняла удивлённые глаза. Я погладил её по щеке, убрал волосы с лица, провёл пальцем по краю ушной раковины. Ты неверосятно красива, искренне сказал я.

  Где ты так научилась? Да у нас все девчонки в классе умеют это. Мы с мальчишками дружим же:Как изменилось содержание дружбы в наше время. Дружить это значит в глубь: Тебе нравится?Она пожала плечами, держа в кулачке мою твердь, как эскимо. У пацанов они не такие большие, конечно, и всегда мочой воняют. А у тебе пахнет, но по-другому, вкусно.

 Я гладил её щёки, ушки, глаза, крылья носа. Дожили. Простота нравов необыкновенная. Как выпить стакан воды. Через сколько десятилетий восторжествовали-таки идеи пролеткульта.

  Да и она прекрасно знала, что здесь никого, кроме меня, нет. За тем и пришла. Ты невероятно хороша, повторил я. Иди ко мне. Ляг на меня.

 Она легла на мою грудь своими твёрдыми маленькими сосками, я и стал целовать её лицо и губы, медленно, едва касаясь, словно собирая капельки росы с цветов. Напряжение медленно отступало. Сними трусики и повернись ко мне попкой, попросил я. Она встала надо мной, расставив ноги, между которыми были протянуты мои, подбоченилась, как воительница, подражая, вероятно, какому-то виденному ею плакату, но женщины-вамп из неё не получилось она была трогательно наивна. Я невольно улыбнулся.

  Почему ты смеёшься? Я тебе не нравлюсь? Потрясающе! Только ботинки не снимай. Она спрыгнула с дивана и сняла трусики, стянув их через ботинки. Все её движения вызывали у меня приступы очарования и нежности. Она распрямилась и повесила трусики на указательный палец, покачивая ими, как маятником. При этом глаза её словно говорили: "Попробуй, отними!" , потом отбросила их и села мне на грудь спиной к моему лицу.

  Я провёл руками по её плечам, спине, пересчитал палицем каждый позвонок до самой попки, запустил ладнони под мышки и сжал завязи грудей. Она снова наклонилась к члену и также стремительно стала его сосать. Мы были разного роста, и её нижние губки, едва подёрнутые тёмным пушком, и дырочка ануса оказались точно перед моими лицом. Я провёл языком по губкам, но Лиза дёрнулась, с чмоканьем выпустила мой член изо рта и сказала Не надо. Щекотно.