Плановый осмотр

  Медсестра, подкупленная мной (она постоянно находилась в коридоре и никогда не заглядывала в мой кабинет), услужливо распахнула дверь перед клиенткой, и я быстро сделал вид, что заполняю какие-то бумаги, мне не хотелось торопить события, я любил разглядывать их начиная с ножек, затянутых в чулки и обутых в туфельки на высоком каблучке. Если посетительницей оказывалась дама не особенно приятного возраста и сложения, я обычно напускал на себя ледяное спокойствие, отрывисто повелевал раздеться, быстро осматривал, тщательно скрывая брезгливость, выписывал рецепты и давал рекомендации сухо, как настоящий специалист, отчего дамы, разумеется, таяли и рассказывали обо мне впоследствии своим подругам и дочерям своих подруг а среди них частенько попадались те, которые вполне соответствовали моим требованиям. На этот раз вид переступивших порог ног в белых туфлях-лодочках на невысоком каблучке меня удовлетворил, я позволил хмурому взгляду специалиста подняться выше, до округлых колен, наполовину прикрытых юбкой отлично затем еще выше, до талии, перехваченной узким белым пояском; ряд аккуратно застегнутых пуговок на блузке привел мой взгляд к мягким бугоркам, ложбинку между которыми украшал скромный серебряный кулончик, затем пришла пора последней откровенности я увидел лицо, нежное, светлое, не изуродованное косметикой, белокурые волосы мягко падали на ее плечи, и вся она была такая восхитительно молочная, свежая, сладкая и юная, что я невольно потянул носом, пытаясь уловить аромат сливок и меда, исходящий от ее гибкого стройного тела. Она робко улыбнулась белые зубы, розовые ласковые губы. -Здравствуйте, господин доктор.

  -Добрый день, хрипло сказал я, откашлялся и повторил: Добрый день, мадемуазель. Она опустила прелестные глаза, опушенные ресницами цвета темно-золотой пшеницы, и почти прошептала, замирая от робости:-Я на плановый осмотр: господин доктор. -Очень хорошо, я сглотнул слюну и встал, в очередной раз порадовавшись, что на мне халат, скрадывающий то, что видеть раньше времени моей милой клиентке не пристало. Прошу вас, проходите туда, я указал на дверь в смотровую, разденьтесь и наденьте рубашку, которую найдете на кушетке. Я пока заполню вашу карту.

  Как вас зовут?-Анна Борье, отозвалась она из смотровой, я быстро записал это имя и напряг слух, пытаясь уловить шорох снимаемой одежды; мое терпение было вознаграждено легким шелестом спускаемой с бедер юбки и постукиванием об пол снятых туфель. После того, как я запинающимся голосом выспросил у прелестной пастушки Аннет дату ее рождения и жалобы (нет!), а мой член был тщательно задрапирован полами халата, я переступил порог смотровой. Девушка сидела на кушетке в коротком зеленом халатике с завязками на спине, поджав молочно-белые ноги, и опустив голову (держу пари, она покраснела до самых ушей). Я подошел ближе от нее действительно пахло чем-то очень свежим, сладким, заставляющим вспомнить летние месяцы, проведенные мной в небольшой деревеньке под Ниццей, нежный аромат только что принесенного со двора молока и полевых цветов, стоящих в стеклянном кувшине у кровати. Нетвердой ногой я нажал на педаль спинка кушетки приподнялась, и пастушка Аннет оказалась в полусидячем положении; густые волосы почти скрывали от меня ее лицо, я видел только губы, их сводящий с ума розовый перламутровый изгиб.

  -Мадемуазель, пожалуйста, приспустите рубашку, я должен начать осмотр, почти проше