Димка

  Первая дружба навекиДетские клятвы до гроба. . . Где ты теперь, мой друг?Анатолий ШтейгерВ тот год мне исполнялось четырнадцать лет, и родители, решив, что я уже достаточно взрослый, отправили меня на всё лето на юг в станицу к бабке. Был я в станице лет в семь или восемь, мало что помнил и потому ехал не без некоторой опаски.

  . . каких-либо друзей или хотя бы знакомых у меня там не было, и чем я там буду заниматься, я совершенно не представлял. Но дома затевался грандиозный ремонт, предполагалось, что растянется он до сентября, и родители твердо решили меня сплавить. Спорить с ними было бесполезно.

  Так в самом начале июня я оказался за несколько тысяч километров от дома, и, что самое главное, я впервые был без родительской опеки, которая к тому времени уже начинала меня порядком тяготить. Станица оказалась большой, утопающей в зелени. . . Буквально сразу же, в первый день, выяснилось.

 . . по соседству с бабкиным домом, или, как там говорили, хатой, живёт Димка, с которым я тут же и познакомился. Точнее, познакомился он со мной, крикнув мне из-за невысокого покосившегося забора. .

 . Привет! Привет, отозвался я, обернувшись. Пацан, стоявший за забором, был вихраст, симпатичен и смотрел на меня, не скрывая доброжелательного любопытства. Ты к бабке Нюре приехал? В гости? Да. Тебя как зовут? спросил он.

  Андрей. . . А меня Димка. Ты что-нибудь в мотоциклах понимаешь? Нет, я отрицательно потряс головой.

  Ну, ладно. . . Перелазь через забор, я покажу тебе свой моцик, сказал он так, как будто мы знали друг друга по меньшей мере сто лет. Так состоялоь наше знакомство.

  Я перелез через забор, мы пожали друг другу руки, и. . . для меня началась новая деревенская жизнь. Димка, как вскоре выяснилось, оказался пацаном весёлым и неугомонным.

  Он постоянно что-то изобретал и придумывал, что-то организовывал и чем-то увлекался. Моциком оказался старенький мотоцикл "Восход", на котором Димка носился по станице, иногда сняв глушитель, и еще ездил за травой для кроликов, которых он разводил. Моцик постоянно ломался Димка его постоянно ремонтировал, причем, ремонтировать моцик Димке доставляло удовольствие. С Димкой мы оказались ровесниками, довольно быстро сдружились, через него я перезнакомился со всеми остальными ребятами, и уже через неделю я чувствовал себя настоящим аборигеном. Еще через неделю Димка потянул меня с ночевкой на рыбалку.

 . . Клёв начинался рано утром, мы посидели у костра, Димка вздохнул и первым полез в шалаш. Давай спать, сказал он из темноты, сладко зевая. Завтра с утра нужно клёв не проморгать.

 Костёр, который мы разожгли, погас. . . Звёздное небо висело над миром. .

 . рядом, словно соревнуясь, орали лягушки, и мир, огромный и необъятный, был преисполнен таинственного великолепия. . . Я еще несколько минут посидел на берегу и тоже полез вслед за Димкой.

  В шалаше было темно и уютно, спать не хотелось. Андрюха, хорошо в городе жить? задумчиво спросил меня Димка. Нормально, я неопределенно хмыкнул. В данный момент мне очень даже нравилось жить в станице. Андрюха.

 . . снова нарушил молчание Димка, а ты. . .

  ты уже пробовал? В смысле? не понял я. Ну, ебался с кем-нибудь? Ну. . . я на секунду запнулся и, сам не знаю зачем, соврал.

 . . Ебался. И, помолчав еще секунду, добавил. .

 . очевидно, для большей убедительности. . . Ебался, и не с одной.

  В городе это просто. . . А у тебя их сколько было? Три, сказал я. Мы помолчали.

  А в жопу. . . снова нарушил молчание Димка, в жопу ты ебался? Ну, отозвался я. С одной.

  . . Мы её с Лёхой, с одноклассником, в жопу пёрли. . .

  Врешь ведь. . . врешь, да? Димка пошевелился и, не давая мне ничего возразить, вдруг придвинулся ко мне вплотную, так что я ощутил на своём лице его горячее дыхание. Андрюха, а хочешь.

 . . хочешь сейчас поебаться? С кем? почти машинально проговорил я, не успев даже толком уловить, какой смысл может содержаться в Димкином вопросе здесь, в шалаше, где никого, кроме нас, сейчас не было. Со мной, отозвался шепотом Димка. Хочешь? Как с бабой.

 . . Я почувствовал, как огнем вспыхнули мои щеки. Как как с бабой? прошептал я, и мне показалось, что я не узнал свой голос. В жопу.

 . . хочешь? Я серьёзно тебе говорю. . .

  давай! Димка вдруг навалился на меня, обхватив руками мои голые плечи, и горячо зашептал, задышал прямо в моё лицо. . . Я тебе дам. .

 . хочешь? Ты. . . ты серьёзно? после секундного замешательства пробормотал я, с каким-то сладким ужасом ощущая, как в живот мне уперлось что-то большое и твердое член у Димки стоял торчком.

 . . Сердце мое лихорадочно застучало. . .

  В свои неполные четырнадцать лет я был обычным пацаном с типичной, свойственной этому возрасту, кашей в голове. . . смутные желания переплетались со страхом, под бравадой скрывалась неуверенность, какая-то случайная информация обрастала домыслами, полнейшая неискушенность прикрывалась враньём о мнимых успехах. .

 . как всякий нормальный пацан, я тайно занимался онанизмом, одновременно и стыдясь этого занятия, и испытывая к нему непреодолимое влечение. О сексе с парнями я никогда не думал все мои познания в этой области сводились к нескольким словам, которые я если и употреблял, то, подражая окружающим, исключительно как ругательства. То, что этими словами нужно ругаться, приходило извне и усваивалось в голове как должное. .

 . "пидор", "педик", "пидарас". . . смысл, стоящий за этими словами, был для меня лишен конкретики, и поскольку слова употреблялись исключительно как ругательства, то, естественно, и сами действия, стоящие за этими словами, воспринимались мною как нечто плохое, ненормальное и даже позорное.

 . . Словом, извращение. Иного не предполагалось. .

 . И вот. . . Я лежал под Димкой обескураженный, сбитый с толку.

 . . То, что он предложил мне, было настолько неожиданным для меня, что я на какой-то миг растерялся. Мне вдруг вспомнился эпизод из книги Ремарка "Возлюби ближнего своего", которую я прочитал за месяц до этого. Там, изображая пребывание главного героя в тюрьме, Ремарк пишет.

 . . "Профессора выпустили через четыре недели. Вора через шесть недель; растратчика на несколько дней позже. В последние дни он пытался склонить Керна к педерастии, но Керн был достаточно силён, чтобы держать его на расстоянии.

  В конце концов, ему пришлось нокаутировать его прямым коротким ударом, которому научил его светловолосый студент". . . Такая реакция нокаутировать вполне соответствовала моему, как мне казалось тогда, единственно правильному представлению, как нужно относиться к "пидарасам". .

 . может, подумал я, мне следует сейчас нокаутировать Димку? И тут я вдруг почувствовал, как мой собственный член помимо моей воли стал стремительно увеличиваться, наливаясь упругой горячей твёрдостью. . . Серьёзно.

 . . а ты что не хочешь? в голосе Димки послышалось легкое удивление. Кто? Я? Ну, не я же. .

 . Димка, лежа на мне, шевельнулся. В шалаше было жарко, темно. . .

  Кричали лягушки. . . Я лежал под парнем, своим ровесником, у меня был стояк, я чувствовал, как сладким ознобом наполняется мое тело вопреки всем моим представлениям об этом. .

  . и совершенно не знал, что мне следует делать дальше. С первого дня нашего знакомства, на протяжении двух недель, Димка ни единым словом не дал повода что-то такое заподозрить, и вдруг. . .

  кто он? пидарас? Слово "пидарас" у меня ассоциировалось с чем-то большим и волосатым. . . Почему "пидарасы" должны быть волосатыми, я не знал. .